Развитие французского марксизма

Несмотря на то, что «Капитал» Маркса вышел во Франции уже в семидесятые годы девятнадцатого века, прошло много времени, прежде чем марксизм вырос в особое течение французской общественной мысли.

Конечно, как и в большинстве других стран, около двадцатого года во Франции была создана коммунистическая партия, но ее марксизм был отмечен верностью русскому марксизму-ленинизму.

Марксизм был наукой с большой буквы, и одновременно мировоззрением революционного пролетариата.

Поскольку неокантианство доминировало в научной философии среди французской интеллигенции долгое время после рубежа веков, многие считали, что у марксизма нет собственной философии.

Когда во французском переводе в 1928 вышла работа Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» (1908), были сделаны некоторые попытки развития марксистской философии, но это не привело к изменению взгляда на марксизм.

Лишь в тридцатые годы, когда историки и философы Александр Кожев и Жан Ипполит вывели на французскую интеллектуальную сцену Гегеля, начал развиваться собственно французский марксизм.

В основном все последующее развитие французского марксизма основывалось на серии лекций о Гегеле, прочитанных Кожевом между 1933 и 1939 гг. в «Практической школе высшего образования» и от перевода гегелевской «Феноменологии духа», вышедшей в 1939—41 гг. с комментариями Ипполита.

Как Кожев, так и Ипполит толковали Гегеля как философа- экзистенциалиста, который своим анализом противоречий между господином и рабом натолкнул Маркса на мысль о классовых противоречиях как движущей силе истории.

Такое экзистенциальное толкование Гегеля, а позднее и Маркса, строилось в значительной мере на книге немецкого философа Мартина Хайдеггера «Бытие и время», вышедшей в 1927 г., «Философии»  Карла Ясперса (1923 г.) и на большом интересе во Франции в тридцатые годы к Кьеркегору.

В то же время, в 1932 г., была опубликована юношеская работа Маркса «Экономико-философские рукописи», и она впоследствии стала важнейшим источником вдохновения во французской дискуссии о марксистской философии истории.

Одним из первых, кто в лагере марксистов попытался развить взгляды Маркса на историю с точки зрения экзистенциализма, был Анри Лефевр, издавший в 1939 г. «Диалектический материализм».

На словах не порывая с учением Сталина о «диамате» (диалектическом материализме), Лефевр попытался показать, что в философии Маркса речь по существу шла об освобождении человека.

Согласно Лефевру, центральным у Маркса была его теория отчуждения и возможность преодоления его в революционной практике.

Поэтому материализм Маркса был гуманизмом, то есть ставил в центр человека, а не строился на метафизическом понятии о решающем воздействии объективной материи на развитие истории.

Только через 50 лет после смерти Маркса французский марксизм стал, как указывает Эмманюэль Мунье, поднимать вопрос о роли человека в истории.

Одновременно начало выделяться экзистенциальное направление, в основном благодаря Жан-Полю Сартру и Морису Мерло-Понти. Долгое время вопрос отношений между экзистенциальными теориями о человеке и марксистской философией истории составлял центральную тему в дискуссиях во Франции.

Этому способствовал и взгляд на коммунизм как политическое движение. Высокий престиж, достигнутый коммунистической партией в качестве руководящей силы в освободительном движении против нацизма, привел к тому, что тысячи интеллектуалов были привлечены к коммунизму и марксизму.

Разоблачение около 1950 г. существования лагерей для заключенных в Советском Союзе и знаменитая речь Хрущева на двадцатом съезде партии в 1956 г., когда он разоблачил «ошибки» Сталина и осудил культ личности, наряду с вторжением в Венгрию в том же году, привели к выходу из партии тысяч интеллектуалов.

Более явно, чем когда-либо в развитии марксизма, политика и теория сплелись вместе во Франции в эти годы, что тоже послужило одной из предпосылок для последующих попыток Луи Альтюссера реставрировать марксизм как объективную науку об обществе и истории.

В эти годы Сартр и Мерло-Понти сблизились с коммунистической партией и марксизмом, но они сделали это путем экзистенциалистской интерпретации Гегеля.

Оба отказались от официального марксистского взгляда на историческую необходимость перехода от капитализма к социализму.

Вместо того, чтобы отбрасывать феноменологическую и экзистенциальную традиции (как делала компартия), «живому марксизму следовало «спасти» экзистенциальные изыскания и интегрировать их, а не удушать их», заявил Мерло-Понти.

В начале пятидесятых годов он порвал с партией, в то время как Сартр шел противоположным путем и выступал рьяным защитником коммунизма, несмотря на Сталина, диктатуру и лагеря.

Понятие полной свободы, стоявшее в центре ранней философии Сартра, теперь включалось в философию истории.

В 1960 г. он опубликовал работу, которая до сих пор остается самой амбициозной попыткой синтезировать взгляд на человека как «приговоренного к свободе» с материалистическим пониманием истории,— почти тысячестраничной «Критикой диалектического разума».